Когда ты ждёшь, с утра готовясь,

что чудо вновь произойдёт,

перед тобой раскрыта повесть,

где первый день, и первый год;

где жизнь взрослеет постепенно,

ещё по-детски робок шаг

и слаб, но тайны сокровенной

уже не всеобъемлющ мрак.

Уже пророчества возникли,

уже Предтеча говорит,

уже и к знаменьям привыкли,

но вот –

             Младенец в яслях спит.

И вновь волхвы идут с Востока,

и вновь несут Ему дары.

Земля – о, как здесь одиноко!

Но – до поры, но – до поры.

Ещё небесный свод темнеет,

дрожит неяркий блеск светил,

но сила внутренняя зреет,

чтоб дух звезду воспламенил,

чтоб озарилось мирозданье

и животворное тепло

в него – сквозь дни, сквозь расстоянья –

как Бог,

как Человек вошло.

Александр КРАСИЛОВ, г. Яранск.

****

Ты хочешь мне сказать,

Что вновь метель кружит

И утром не узнать

Под снегом что лежит.

Оденет всё она в роскошные меха,

Но что же ты грустна,

Красавица зима?

На долгие года

враждою мир расколот,

И для неё, о да!

не важен частный повод:

Являясь искони

забавою мужскою,

Отсчитывая дни

с прицельной прямотою,

Метели, снегопады... 
Опять зима, зима! 
А нам того и надо, 
и радостно весьма. 

Представь, что всё былое 
навеки замело, 
и мы вдвоём с тобою, 
и в доме так тепло. 

И чистая страница 
таинственно бела, 
и снежный праздник длится, 
а не ночная мгла. 

А там, глядишь, и ёлка, 
и будет Новый Год. 
И стелется позёмка, 
метёт, метёт, метёт...

Автор стихов Александр КРАСИЛОВ.

Автор фотографий - Александр ДЕНИСОВ.

  
                                 Нина ШИШКИНА  

(уроженка д. Большая Пиштань, девичья фамилия - Бебенина)

Фотография Старотроицкой колокольни Людмилы Носковой (г. Москва)

Мой северный Яранск. Старинный городок.

Я помню скрип твоих дощатых тротуаров,

Завода призывной осипнувший гудок

И окающий гам воскресного базара;

На кладбище собор судьба ещё хранила,

Вздымал он ввысь кресты над аркою ворот,

Монаха без нужды гонимая могила           

Прибежищем была для вдовых и сирот;

И твой военкомат, извёсткою белёный,

И причитанья баб, и плачущую мать,

Где мой забритый брат, испуганный, влюбленный,

Зазнобушку свою не смел поцеловать.

***

Когда-нибудь ты, быть может,

поймёшь аксиому эту:

поэт — существо без кожи, —

и больно всегда поэту.

Всегда. И больней, чем прочим.

(И всё — не пустяк, не малость!)

За чьей-то бессонной ночи

Безвыходную усталость,

* * *

Листья падают, листья падают…

Их охапками ветер укладывает

У обочины шоссе…

Листья падают, листья падают,

И тревожат меня, и радуют

И шепчут о чем-то мне.

Красные листья кленовые

Словно дорожкой ковровою

Выстлали дальний путь,

Красные листья кленовые

И печальные, и веселые

Под деревьями осенью мрут.

Осень, осень и бабье лето –

С детства знакомы мне ваши приметы:

Клин журавлей над озябшей землей,

А у реки похудевшие ветлы

Мне на прощание шлют приветы

Голых ветвей рукой.

Леонид ЗАМАХАЕВ.

фотография Александра КОРОТАЕВА.

Я в Петропавловском бору,

Где, может, вы бывали сами,

По листьям, словно по ковру,

Иду с корзиной за грибами.

Дремуч и глух старинный лес,

Хранит он полумрак веков.

На много метров, даже верст,

Не повстречаешь грибников.

Так тихо, только ели скрип.

Грибы не тронуты стоят.

Вот на опушке белый гриб,

А вот лисичек рыжий ряд.

А вот под елью вековой

Ещё ядрёный боровик,

Ещё один прикрыт листвой,

Ещё один к нему приник.

А чуть поодаль их семья,

И все как будто на подбор.

Иду, не замечаю я,

Как захожу всё глубже в бор.

Как вечереет. Время вспять

Не возвратишь…

Грибок опять!

Каков красавец и крепыш!

Корзина уж полным-полна.

Уже давно пора назад.

В лесу густеет темнота

И терпче прелый аромат.

Куда домой идти назад?

Бегу, спешу, не чуя ног.

Иду по лесу наугад,

Ну кто бы выйти мне помог?

Шумят вершины в вышине.

В низине чавкает вода.

Стал путь, продуманный вполне,

Дорогой долгой в никуда.

Ладошкой мокрой впопыхах

Со лба я вытираю пот.

И к сердцу подступает страх,

Он разрастается, но вот…

Вот выход! Впереди просвет!

Теперь идти недалеко!

И ничего прекрасней нет

Из чащи выйти так легко,

Знакомых муравьиных куч

Встречать меж елей по пути.

Последний лучик из-за туч

Блеснул и мне помог дойти.

Окончен путь. Домой, домой!

Собачий лай – ах, как я рада!

И больше в этот храм грибной

Одной ногой ступать не надо.

Но к лесу повернусь на миг

И хвойный аромат вдохну я…

И тут же новый боровик

Опять поманит в глушь лесную.

Алевтина СВЕТЛАКОВА.

Я знаю, всё имеет свой конец:
Уходят люди, поезда уходят,
И каждый счастья редкого ловец
В несчастье часто
смерть свою находит.

Пишу в вагоне.
Мерный стук колёс,
Ворчит и чем-то недовольна
проводница,
А я не слышу… Я —
большое море слёз,
Которым разум не даёт излиться.

Одна. Опять. И волю сжав в кулак,
Стараюсь мыслить ровно
и разумно.
Но слишком поздно:
ничего, никак…
Обломки мыслей спят,
и беспробудно.

Всё кончится. Уйдёт
и растворится.
Но этому противлюсь я упрямо.
И распускает крылья словно птица
Приятно-нежное, большое слово —
«Мама!»
Алёна КРАПИВИНА.

Мам, мы с сестрой, как два птенца
В гнезде твоём, – зовут всё так же
И двор, и лужа у крыльца,
И козырьки пятиэтажек.

Мы обе знаем: только здесь
Тот свет, что нас хранит и греет,
И всё, что есть (у мамы есть),
Отдаст нам и не пожалеет.

Ты можешь упрекнуть без слов,
Без слёз с обидою смириться –
Разбудишь, напечёшь блинов,
И всё, как в детстве, повторится.

Ты отведёшь любое зло,
Твоих птенцов надёжно спрячет
Любовь и мамино крыло.
Тебе никак нельзя иначе!

Уже свои птенцы у нас
И гнёзд своих уют укромный.
И каждый день, и каждый час
Вокруг бушует мир огромный.

Но помним лужу у крыльца
И козырьки пятиэтажек.
Летим к тебе, как два птенца,
К тебе, что всех родней и краше…
Лариса ЕРШОВА.