Все дальше и дальше отодвигается время 1941-45 годов. Уходят из жизни ветераны Великой Отечественной войны и дети военных лет. Мне уже 75 лет. Родилась в Ленинграде, Васильевский остров, 6-я линия, в 1939 году. Отец был водителем при НКВД и, зная обстановку, увез семью из Ленинграда в глухую деревню Липилово Боровичского района Новгородской области. Так я потеряла родной город.
Смерть мамы отпечаталась в памяти как праздник, так как она лежала в красивом платье и не задыхалась от кашля. У нее была астма. По дороге на кладбище поп давал с ложечки что-то очень вкусное.
Наступил страшный для нас с братом день. Мой дед, Яков Королев (все его звали Король), посадил нас на телегу и повез в детский дом. Я громко плакала, обещала пасти коров и помогать во всем, но он, вытирая слезы, говорил, что не сможет прокормить и вырастить нас. Поместили нас с братом в разные детские дома. Так мы потеряли друг друга.
Каждый день начинался с песни: «Сталин и Мао слушают нас. Идут, идут вперед народы за светлый мир под знаменем свободы». До сих пор эта песня звучит у меня в голове. Весной ходили на луга за щавелем и сдавали его в столовую. Пока варился обед, мы, носами прильнув к окнам, ждали сигнала на обед. Вместо хлеба давали гороховые лепешки. Самое радостное событие – это дежурство по столовой. В этот день утолялось чувство голода.
Однажды на вечерней линейке не досчитались одной девочки. Обыскали все – нигде! Тогда из воинской части приехали два солдата с собакой. Собака обнюхала кровать Лиды и взяла след. Несмотря на запрет, я побежала вслед за старшеклассниками. Собака добежала до поляны и бросилась к кусту. Лида была мертва. Она повесилась на пионерском галстуке: ей не дали второй день дежурить по столовой.
Голодали все. Одно время у нас в группе работала воспитательница – «цыганка», как мы за глаза ее называли. Настал праздник 1 мая. Нас нарядили в американскую одежду и на обед выдали по кульку сладостей. «Цыганка» велела нам положить кулечки на подоконник и лечь на тихий час. С крапивой в руке строго следила, чтобы все закрыли глаза. Все уснули, а когда проснулись, ни кулечков, ни воспитательницы не было. Мы так горько плакали, что сбежались все старшеклассники. «Цыганку» не нашли. Она сбежала вместе с кульками.
Печи топили дровами. Сами заготавливали, пилили, кололи, носили к печам такими охапками, что голов не было видно. Ни одна мама не позволила бы носить такую тяжесть. Не зря всю жизнь я страдаю от грыжи позвоночника.
Настал день, когда нас повезли в школьный дом. Утром дали вареное яйцо на двоих. В поезде мы, счастливые, бегали по вагону и лизали половинку яйца, боясь быстро съесть. Не понимали, почему, глядя на нас, плакали тетеньки, называли нас сиротками и угощали едой. В новом детском доме над верандой висел огромный нарисованный портрет Сталина.
Однажды разыгрался страшный ураган. Порыв ветра сорвал портрет великого вождя и понес его по воздуху. Самые отчаянные бросились спасать портрет. Бежали, не разбирая дороги. Хлестал дождь, ветер сбивал с ног, но мы неслись за портретом. И победили. Грязные и промокшие до нитки, принесли портрет. Гордость переполняла наши души. Чувствовали себя героями. Ведь Сталин – наш отец, дал нам счастливое детство. Мы верили в это.
В день смерти Сталина на линейке памяти я не смогла прочитать стихотворение, которое поручили. Я рыдала, словно потеряла саму жизнь. Плакали все.
А брата Сергея я нашла уже будучи 17-летней. Нашла, чтобы опять потерять. Он заканчивал школу, и его отпустили на два дня, чтобы побыть со мной. Велели встретить автобус. Я искала маленького мальчика, но такой не приехал. В детском доме встревоженно ответили, что выехал. Наконец, узнав, что больше автобусов не будет, я решила подойти к высокому симпатичному парню.
– Извините, вы приехали или собираетесь ехать?
– Приехал, – басом ответил парень.
– Сережой зовут? – спросила я.
– Сережей, – ответил он недоуменно, глядя на невысокую, совсем еще молоденькую девушку.
– Ну, пошли, – сказала я.
А потом я вышла замуж, и оборвалась связь с братом. Его устроили в ремесленное училище. Прошло уже 55 лет, а я до сих пор не знаю: где он и жив ли? Поиски не увенчались успехом.
Как и у каждого человека, у меня свой счет с фашизмом. Я потеряла свой город Ленинград, жилье в нем. Потеряла своих родителей. До сих пор не знаю, где мой брат. Потеряла родных и 20 миллионов соотечественников, из них 700 тысяч умерших от голода ленинградцев.
Если б не война, Россия была бы одной из самых процветающих стран.
Майя БАКШАЕВА.