Здравствуйте, уважаемая редакция любимой газеты!
Вот ведь сколько сейчас хороших, добрых, умных газет, а «Отечество» для меня родная газета с детства. Поэтому и решила я рассказать тебе об одном одиноком доме. Об одном... А сколько их таких по России?!
Итак, здравствуй, «Литературная страничка» газеты. День пасмурный, сеет мелкий снежок. Тепло. В поле небо сливается на горизонте с землей в одну серую мглу. Сосны и ели в охапках снега. Березы, ивы, кусты как будто в тонкой белой паутинке инея. Зима.
По пути есть брошенная деревня. По правую сторону, одиноко, стоит старый, большой дом. Я всегда жду с ним встречи, почему-то он меня очень волнует, особенно длинная деревянная лестница, прикрепленная к стене дома горизонтально. Это её хозяева так заботливо повесили, наверное, она им долго и верно служила. А сейчас им стал не нужен ни этот дом, ни эта лестница. Грустно. Я всегда с ним мысленно здороваюсь. Моего дома из детства, как и родной деревни, уже нет. Увы.
Вот уже пять лет в зимние и летние каникулы я уезжаю к своей одинокой тете в Чепецк.
03.01. 2014 г. Всё, я в автобусе Яранск-Киров. Усаживаюсь в салоне по правую сторону, чтобы снова хоть на один миг встретиться с тем одиноким домом и сказать ему, успеть сказать: «Здравствуй, дом, здравствуй, лестница на твоём боку».

Еду и с замиранием сердца жду этой встречи, волнуюсь, боюсь закрыть глаза, и тогда свидание с домом не состоится, и надо будет ждать до лета. А я хочу сейчас, сегодня. День ясный, солнечный. Поля чуть прикрыты снегом, редкие взгорки, будто головы лысеющего человека. Там и сям старая пожухлая трава. Вот автобус нырнул в туннель леса. Напротив меня сидят бабушка с внучкой. Девочке лет пять. Бабушка говорит ей: «Смотри. Смотри внимательней, вдруг какого зверька увидишь».
«Какого?» – удивляется девочка. «Да разных зверей в лесу увидеть можно. Рысь, например. Она на дереве сидит, и если на человека прыгнет, то всё». «Что всё?» – спрашивает девочка. «Всё – это всё», – лаконично отвечает бабушка. Девчушка отодвигается от окна. «А ещё в лесу живут зайцы, волки, медведи». Девочка смеётся: «Эх ты, мне папа говорил, что медведи зимой спят в берлоге». «Это правда», – соглашается бабушка.
А я смотрю в окно, мне дом мой не просмотреть бы. И вот из-за поворота показались макушки тополей, значит, скоро будет брошенная деревня из двух уцелевших домов. Да, вот он. Вот. Ещё больше постарел, почти уткнулся покосившимися окошками в сугроб. А где лестница? Лестницы нет. Почему? Стало совсем грустно. «Здравствуй, Дом! — говорю я. — Где же твоя Лестница? И увижу ли я тебя в следующую поездку?»
Прикрываю глаза. Свидание закончено. И вдруг. Вдруг я каким-то чудом оказываюсь около этого дома. Лето. Я стою около дома, у тополя, прислонившись к его теплому шершавому стволу. Подъезжает машина. Останавливается у дома. Выходят пожилая пара, молодые мужчина и женщина и женщина с девочкой лет пяти. Да это же моя попутчица, удивляюсь я.
«Ну, здравствуй, родимый! – говорит старик. — Здравствуй!» – гладит он теплые бока-бревна родного дома. Вот и свиделись. Старуха молча идет к крыльцу, а девочка бежит в заросли малинника, лопухов и крапивы. А там, там лежит упавшая Лестница. Сейчас, сейчас, радуется она, меня увидят, вспомнят и увезут отсюда, где я им ещё послужу. Меня же любили, хвалили, какая я крепкая да ладная вышла из-под умелых рук хозяина. Он тогда тоже был молод и силен. Сейчас, сейчас...
Но вдруг маленькая ножка девочки, в беленькой туфельке, наступила на Лестницу, на её перекладину. И случилось то, что, наверное, и должно было случиться. Перекладина Лестницы хрупнула. Лестнице стало невыносимо больно, будто хрупнуло её ребро, ещё, и ещё, и ещё. Лестницы не стало. Не стало совсем. Она превратилась в ничто, в прах. И последнее, что она услышала, это были слова девочки: «Бабушка, а медведей здесь и летом нет, только старые доски лежат».
Вот и машина отъехала от Дома. «Всё, — понял Дом, – последний раз свиделись. Не нужен я больше им. Не нужен». По листве тополя зашуршал дождь, по подслеповатым стеклам окон потекли мутные дорожки то ли слез, то ли дождинок. «Оказывается, старые дома тоже умеют плакать», – подумалось мне.
Я открыла глаза. Вот ведь, надо же что приснилось.
А девочка теребила бабушку за рукав: «Ну, когда же ты мне покажешь деревню, в которой жила?» «Уже проехали, – устало сказала старушка. – Спи, Настя, спи».
А у меня до самого Кирова из головы не выходили когда-то и где-то прочитанные и крепко врезавшиеся в память стихи неизвестного поэта:
Грустно дому без хозяина
В мир смотреть открытой дверью,
Пустотой молить отчаянно,
В возвращение не веря.
Помнить рук прикосновение
И тепло печи натопленной,
Ждать с надеждой возвращения
Детских милых ножек топанья.
Трудно справиться с потоками
Мыслей о желанной встрече
И смотреть слепыми окнами
На дорогу каждый вечер.
Больно думать, что не встретишься
Ни зимой, ни знойным летом,
Лишь одна надежда теплится,
Что его ведь помнят где-то;
Что о нём родные, близкие
Так же часто вспоминают,
Над деревней тучи низкие
Слезы грусти проливают.
Одиноко дом сутулится,
Крышей стены прикрывая,
На пустынной, тихой улице
Жизнь былую вспоминая.
Людмила ЦАПАЕВА,
д. Пиштань.