Слышала, что любят о себе рассказывать американцы. Не доводилось с ними встречаться. А что среди русских таких предостаточно - точно знаю: подтвердила это моя недавняя поездка в Санкт-Петербург.
Словоохотливых людей в наши дни не останавливает даже коронавирус. Вроде, сидеть бы тихонечко в своём закутке согласно купленному билету, и не открывать рот, чтоб не заразиться! Так нет же - обязательно найдётся такой попутчик, который захочет поведать, откуда, куда и зачем он едет.
Не потому ли в начале пандемии вирус в Россию прикатил по большей части в железнодорожных вагончиках?
Любим мы поговорить. Сначала спросим, чьё одеяло осталось на полке, затем посетуем на духоту в вагоне. Достанем пакет с едой, угостим друг друга яблочком.
- Свои, берите! - протягивает зелёное яблоко соседка, пассажирка того самого возраста, обладателям которого медики сейчас велят сидеть дома.
- Спасибо, у меня есть, - отказываюсь, радуясь возможности не обидеть щедрую женщину.
- У нас яблок нынче очень много, - продолжает она разговор, - и вишни.
Я тоже могла бы похвастаться урожаем яблок в наших садах, но упорно молчу!
Вскоре мы с другим соседом - молодым мужчиной, также не склонным к дорожным разговорам - узнаём: словоохотливая пенсионерка едет в поезде вторые сутки. Живёт в Озёр-ске Челябинской области - городе атомщиков.
Поезд давно и громко поёт своё весёлое «чики-тук». Тихонько позвякивают, будто переговариваются друг с другом, стаканы в железных фирменных «одёжках»-подстаканниках.
Свив себе уютное гнёздышко из подушки и простыней, веду по телефону переписку с родными.
Проводница моёт в вагоне пол, туда-сюда проходят в масках и форменной одежде не то полицейские, не то железнодорожники.
Ни одно место в вагоне не пустует: стоит одному сойти на станции, как полку тут же занимает следующий пассажир. В замкнутом пространстве, какое и представляет собою плацкартный вагон, все дышат одним воздухом, и вероятность заразиться очень велика.
Тут бы людям знай лить на руки антисептик, но бутылочек с жидкостью на столиках не видно, как и масок на лицах. А ещё бы рты держать на замке!
Вместо этого слушаем откровения разговорчивой попутчицы:
- Знаете, куда я еду? На первый юбилей внучки. Ей скоро пять лет! Она очень просила приехать.
Дальше мы узнаём, что подарки мама и бабушка купила всем, кроме зятя.
- Не придумала, что купить, - призналась тёща, - у них всё есть, оба кандидаты наук. Вы знаете, слишком умные дети - это тоже плохо.
В другое время я обязательно расспросила бы женщину о причине такого её мнения, но лишь поддакиваю. Царь-вирус только и думает о следующей жертве, а воздушно-капельный путь является для «короны» самым лёгким способом проникнуть в человеческий организм.
Да, мы слишком беспечны и самонадеянны. И опять много говорим…
- Внучка у меня такая интересная, - продолжает рассказ бабушка из Озёрска, - в деревне увидела первый раз козу, подошла ко мне и говорит - бабушка, я видела собаку с рогами и бородой. Потом сказала, что видела… «мужа»: просто перепутала слова «муж» и «уж», первое-то часто у неё дома на слуху.
Затем купе узнало, что бывшие россияне, живущие ныне в Италии, на чужих берегах скучают по берёзам, вкусной российской селёдке и ржаному хлебу. Оказалось, вторая дочь пассажирки живёт в этой солнечной стране.
- Вот и пусть едят теперь пиццу да спагетти, - мужчина с верхней полки, видимо, не выдержал молчания, - а наш «Бородинский» лучше всех, мне помог 15 килограммов скинуть.
Тема питания ему, по всей вероятности, очень близка, и смолчать он тут просто не мог.
Но вот и станция «выходи» нашей словоохотливой попутчицы. Собрав все сумки, на коих у женщины рук едва хватило, она удалилась. И то не молча, а со словами: «Надеюсь, обратно поеду налегке».
Но нашему брату - пассажирам, едущим в вагонной тесноте, открывать рот всё же приходится. Когда нужно застелить постель, а матрас лежит на недосягаемой высоте, или на время пути избавиться от большой дорожной сумки, запрятав её в нутро «лежанки».
Тут в большой цене у слабого пола мужчины - те свою значимость оценили и охотно выполняют просьбы женщин.
Так и я на обратном пути из Питера попросила попутчика о помощи, а он поинтересовался, до какой станции еду.
- До Шахуньи, - ответила, - потом ещё на автобусе.
- В Кикнур?
- Да-а... - протянула я, испытав при этом не только удивление. В душе лёгкой птичкой встрепенулась радость - кому не знакомо это чувство, когда услышишь да ещё вдалеке от дома название родимой сторонки.
- Сашу Чугунова там знаете? Вместе служили, привет передайте. Он среднего роста, плотненький такой, лет 35. А я с уренской стороны, вот Шахунью и знаю.
- Обязательно передам, если найду, у нас Чугуновы живут в районе, - я все ёще не могла прийти в себя от свалившегося на голову счастливого мгновения. Это я про Кикнур.
Но привет Саше Чугунову от сослуживца не передала. Может быть, это сделает за меня газета? Язык ведь, устный или письменный, должен быть нашим другом, правда? Только сейчас, в период пандемии, иной раз лучше бы помолчать...
Милитина СЕМЁНОВА.